<< На главную

Архимандрит Софроний Сахаров, ученик «великого Силуана» Афонского, изображает нам опыт своего учителя в следующих основных чертах: 1) он в самом начале пути получил от Богородицы дар Иисусовой молитвы, непрестанно творимой в сердце [1]; 2) святому был дан величайший дар вкусить благодать совершенства вначале пути и потом много лет испытывать богооставленность и искать снова этого состояния любви ко Христу и единения со Христом [2]; 3) старец испытывал адское состояние от постоянных нападений бесов, как до явления Христа, так и после, это привело его к трезвению: внимательной молитве и отсечению помыслов [3]; 4) только открытый свыше путь крайнего смирения, искренне сознание себя хуже всех, достойным ада: «держи ум во аде и не отчаивайся» – дал ему постепенно освобождение от бесов и возвращение благодатного состояния [4]; 5) в итоге старец Силуан получает высший уровень молитвы: страдание, плачь, молитву за «всего Адама», даже за пребывающих в аде и за грядущих, еще не родившихся, людей [5]. Последнее отец Софроний объясняет богословски, как достижение старцем глубокого внутреннего познания бытийного единства со всем человечеством. С этим связан и критерий подлинной любви, искренняя молитва за врагов [6]. 6) Из творений старца мы видим важную роль пневматологии в учении старца, поскольку он постоянно говорит о роли Духа Святого в духовной жизни.

Осмысляя учение и жизнь преподобного Силуана, архимандрит Софроний иногда достаточно мягко возвышал опыт и учение своего старца над учением другого великого подвижника, старца Иосифа Исихаста. Ученик старца Иосифа представлен в «Духовных беседах» отца Софрония как наставник стандартных монашеских практик, приемов, не ведущих напрямую к сути молитвы, к последней ее цели: «смирению Христову и молитве за всего Адама как за самого себя» [7]. Однако такой подход представляется несколько упрощенным, поскольку именно ученики старца Иосифа Исихаста возродили на Афоне глубокую внутреннюю жизнь, а не внешние монашеские практики, а сочинения старца Иосифа посвящены в первую очередь внутренней жизни, а не внешнему деланию.

Если поставить задачу сравнить опыт двух великих старцев, то это могло бы помочь нам выявить у них общее и индивидуальное, традиционное и уникальное и вновь поразмышлять о различии путей внутри единства традиции.

1) Как и преподобному Силуану, старцу Иосифу Исихасту дар непрестанной Иисусовой молитвы был дан свыше, отличие в том, что а) вместе с этим даром старцу Иосифу был открыт и способ ее чтения, и способность научить других. Это связано б) с поиском самого Иосифа, который искал познания именно святоотеческого Предания, желал включится в предание Отцов и именно поэтому молился о познании умной молитвы, как она описывается в «Добротолюбии» и искал истинного наставника такой молитвы. Это также было связано в) с Промыслом Божиим, который именно через будущую «школу» старца Иосифа вел Афон к духовному возрождению. Старец Силуан же получил Иисусову молитву скорее, как сугубо индивидуальный дар и, судя по всему, не учил умному деланию и поэтому не создал своей аскетической школы.

2) Несмотря на то, что преподобный Силуан вкусил вначале духовного восхождения особенно благодатное состояние, его опыт находится полностью в русле общего порядка духовного пути досконально известного старцу Иосифу и последним подробно описываемого: «Божественное действие… подает теплейшую ревность, слезы и невыразимую любовь ко Господу…   когда же она (благодать – и. Г.) вновь удаляется, он (подвижник – и. Г.) плачет и рыдает… считает, что она навсегда удалилась… думает, что божественное утешение можно привлечь своими делами. А враги наши, бесы… досаждают монаху, чтобы тот еще усерднее со слезами, просил Божественной помощи» [8]. За благодатным состоянием следует оставление благодати и состояние богооставленности в опыте и учении обоих старцев. Но сказать, что старец Иосиф имел менее интенсивный начальный опыт, чем старец Силуан тоже нельзя, т.к. сразу по получении дара непрестанной сердечной молитвы греческий старец испытал прерывание молитвы и восхищение в созерцание, что является чем-то аналогичным с созерцанием явившегося Христа преп. Силуаном Афонским. С другой стороны, старец Иосиф описывает не только свой экстраординарный опыт, но и общий порядок, согласно которому, три или четыре года продолжается достаточно успешная благодатная жизнь с определенными победами, на фоне которых бывают и яркие посещения благодати (как созерцания старцев Иосифа и Силуана), так и периоды ослабления Божественного действия [9]. Тем самым, мы видим опыт сходный, но у старца Иосифа вновь проявляется дар аскетического наставничества, дар познания общего пути подвижника и передачи традиции внутреннего монашеского делания.

3) Испытываемое старцем Силуаном адское состояние вполне соответствует этапу оставления благодати в изображении старца Иосифа. Это и, казалось бы, бессильная, бесплодная борьба, когда молитва кажется неуслышанной (это бывает периодически и на этапах относительного преуспеяния вначале) [10], подвижник «предается он в руки малодушия, уныния, гнева, хулы, и всевозможной злобы врага. И вкушает он в каждый миг душевное удушье, и пьет от вод ада». «Иисус же, Господь наш, стоя поодаль, нисколько не укрепляет его… и тот… среди всех опасностей не ослабевает». «Не многие испытываются подобным образом, но один из тысяч или еще реже – кого изберет благой Кормчий» [11]. Исключительный опыт старца Силуана как раз прекрасно вписывается в изображение исключительного пути избранников Божиих, даваемое старцем Иосифом. Уникальность старца Силуана состоит еще и в том, что его опыт жизни в общежительном монастыре соответствовал в значительной степени высокому состоянию отшельников, безмолвников, что показывает величие данного ему от Бога дара.

4) И конечная цель тяжелого периода богооставленности: познание своей немощи, смирение [12] является тождественной в опыте преп. Силуана и в изображении старца Иосифа. И чем ближе человек к этом спасительном смирению, тем более «полчища бесов являются ему… и нападают на него тысячами способов», «по ночам часто слышит он голоса и смех бесов, которые издеваются и смеются над несчастным своим противником» [13].

5) Высшие же уровни молитвы описываются в опыте старцев несколько по-разному, у старца Силуана весь акцент делается на плачь человека за всего Адама, на его отождествлении в молитве со всем человечеством, тогда как восхищение к Богу затрагивается у русского старца не часто, хотя и определенно «когда ум весь в Боге, то мир забыт совершенно» [14]. Благодаря этим словам старца возникает вопрос, правильно ли понимал жизнеописатель старца Силуана архимандрит Софроний учение старца о молитве, быть может, сам Силуан считал высшим уровнем молитвы не плачь за всего Адама, а полное соединение с Богом. Во всяком случае, сам преп. Силуан не дал описания этапов духовного пути и степеней молитвы. У старца же Иосифа многократно и однозначно описываются три состояния духовного пути: очищение, просвещение и совершенство [15]. Многократно у Иосифа Исихаста описывается остановка молитвы и восхищение в созерцание, когда ум забывает земное и созерцает небесные тайны. Акцент делается на любви к Богу, на предстоянии распятому Христу, на участие в победе Христа, хотя и определенно говорится о молитве «за всех» людей [16]. Напрашивается противопоставление «антропоцентричности» и «сострадательности» молитвы у старца Силуана и «теоцентричности», «христоцентричности» и «пасхальности» у старца Иосифа, однако, такое противопоставление будет, как мы видим, искажающим упрощением. В целом, учение и опыт старцев представляются идентичными и вписываются в схему многообразия действий Божественной благодати, описываемую Псевдо-Макарием: «Но иногда как бы плачут и сетуют о роде человеческом и, молясь за целого Адама проливают слезы и плачут, воспламеняемые духовною любовию к человечеству… Иногда умудряется благодатию в разумении чего-либо, в неизреченной мудрости, в ведении неиспытуемого Духа, чего невозможно изглаголать языком и устами» [17]. Если же у старца Силуана делается акцент на молитвенном плаче за человечество, то у старца Иосифа акцентируются высшие ступени молитвы, на которых прерывается словесная молитва и ум созерцает небесные тайны, предстоит в любви к Богу, участвует в Его победе над смертью и адом.

6) Старец Силуан часто говорит в пневматологических терминах, это не случайно, т.к. мы встречаем у него уникальный опыт общения со Святым Духом, когда, по свидетельству преподобного, Сам Дух Святой вербальным образом возвестил ему в его сердце о величайшей внутренней непорочности Божией Матери [18]. Вероятно, веяние Святого Духа преподобный ощущал нередко, что и выражается в его терминологии. Но и старец Иосиф Исихаст говорит о веяниях духа на основе уникального опыта: «Так и снова придет благодать, когда ум будет пребывать в молитве. Но придет сильно, как тонкое дуновение, как стремительное благоуханное дыхание. Тогда она переполняет всё тело и прерывается молитва. Замирают члены. И только ум созерцает в преизобильном свете. Совершается единение Бога и человека» [19].

Таким образом, в результате проведенного исследования мы пришли к выводам: 1) Старец Силуан обладал индивидуальным даром умно-сердечной молитвы, старца же Иосифа Промысел Божий готовил к обновлению традиции «Добротолюбия», поэтому ему дан был дар научения этой молитве. 2) Духовный опыт обоих старцев лежит вполне в русле единой духовной традиции, в которой духовная жизнь проходит тождественные этапы (первичная благодать и начальные успехи, оставление благодатью и приобретение смирения, обретение более твердого благодатного состояния). 3) Старец Иосиф изображает в своих сочинениях общий путь каждого безмолвника детально и систематично, обладая даром научения, старец Силуан описывает скорее свой индивидуальный опыт. 4) Опыт обоих старцев может быть расценен как экстраординарный, при этом, опыт старца Силуана является выдающимся еще и потому, что он приближался в общежительном монастыре к жительству и состоянию безмолвника благодаря ночной молитве. 5) У обоих подвижников важную роль играет ночная молитва, «бдение». 6) Старец Силуан делает акцент на молитву за человечество, старец Иосиф дает более многогранное учение о молитве и описывает более высокие ее состояния: остановка словесной молитвы и восхищение в созерцание, в видение. 7) Старец Силуан более прилежит молитвенному плачу, тогда как старец Иосиф нередко описывает пасхальный опыт участия подвижника в победе Христа. 8) Учение старца Иосифа дает в целом более разнообразное изображение духовного пути подвижника, соответствующий опыту, описываемому в текстах Псевдо-Макария.

Литература:

1. Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. Полное собрание творений / Перевод с греческого и примечания архимандрита Симеона (Гагатика). - Москва, Ахтырка: Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2016. - 496 с.
2. Макарий Великий, преподобный. Духовные Беседы, Послания и Слова. – М.: Издательство Сретенского монастыря, 2004. – 400 с.
3. Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. – М.: ВЕРАКНИГА, 2015. – 448 с.
4. Софроний (Сахаров), архимандрит. Духовные Беседы. – Эссекс-Москва: Св.-Иоанно-Предтеченский монастырь: «Паломник», 2003. – Т. 1. – 384 с.

[1] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. – М.: ВЕРАКНИГА, 2015. – С. 24.

[2] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 26, 33-34.

[3] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 34-39.

[4] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 39-44.

[5] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 44-45.

[6] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 309-311.

[7] Софроний (Сахаров), архимандрит. Духовные беседы. Том 1. С. 89-90.

[8] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений / Перевод с греческого и примечания архимандрита Симеона (Гагатика). - Москва, Ахтырка: Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2016. С. 351-353.

[9] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 353.

[10] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 352.

[11] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 363.

[12] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 364,

[13] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 365.

[14] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 46.

[15] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 392.

[16] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 373.

[17] Макарий Великий, преподобный. Духовные Беседы, Послания и Слова. – М.: Издательство Сретенского монастыря, 2004. С. 146. Беседа 18.8-9.

[18] Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан Афонский. С. 320.

[19] Иосиф Исихаст, Старец. Полное собрание творений. С. 149.

<< На главную

Из всех «сокровищ» человеческой культуры этика – «сокровище» особенное, призванное делать человечество добрее, милосерднее, справедливее, гуманнее, счастливее и благороднее. В каждой эпохе и в каждой культуре можно найти образец должного нравственного поведения, который был бы понятен и духовно близок обывателю. Для русского человека, вне всякого сомнения, таким ориентиром является сонм православных святых, в земле Российской просиявших. Одно дело абстрактно размышлять о добре и справедливости, как о чём-то далёком, непостижимом, практически сверхчеловеческом, совершенно другое – осознавать, что тот искомый идеал очень близок к тебе и во времени, и в пространстве. Он ходил по той же земле, что и ты, дышал тем же воздухом. Он твой земляк. Старец Силуан Афонский – нравственный идеал…

Однако анализируя этическое учение старца, мы неизбежно сталкиваемся с некоторыми трудностями. Во-первых, любой морально-нравственный дискурс сложен, поскольку он подразумевает работу с наисложнейшими феноменами – ценностями, верификация которых весьма условна. Вдвойне сложнее произвести построение «каркаса» нравственного учения православного святого с точки зрения законов светской этики, максимально отделив от него богословские мотивы.

Во-вторых, это учение вряд ли будет включать в себя что-то морально-эпатажное сродни ницшеанскому этическому протесту. Скорее это будет очень похоже на сотни других проповедей универсальных общечеловеческих ценностей, направленных на развитие в человеке добродетели. Но именно в этой консервативности, на наш взгляд, и заключена та самая духовная глубина, которая отсутствует в протестной морали.

Самым общим образом этическое учение преподобного Силуана Афонского можно представить в виде следующей иерархии ценностей:

Человеколюбие

Человеколюбие – исходная и фундаментальная основа этики преподобного Силуана Афонского. Так, в обращении «госпожа Надежда Христова» к своей духовной дочери Надежде Соболевой прослеживается невероятное сосредоточение любви и уважения к человеку – простому, грешному, терзаемому искушениями, но всё же сохранившему образ Божий.

Удивительнейшим образом порой проявляется человеколюбие старца. Например, в заметках на полях каталога огородных растений и цветов он собственноручно пишет: «Душа кроткая и смиренная лучше этих цветов, и запах и аромат лучше и красивее». 

Любовь к ближнему – суть человеколюбия. Причем ближний – это не только тот, кто рядом в буквальном значении, но и тот, кто далёкий, что находит в том числе выражение в формуле: «Будем врагов любить».

Кротость

Одно из базовых проявлений человеческой добродетели – кротость, подразумевающая мягкость характера, терпение, отсутствие раздражения и желания отомстить за нанесённые оскорбления. Кротость не есть проявление безволия, поскольку она сочетает в себе мягкость характера с твёрдостью духа.

«Милостивый Господь любит Своих рабов и дает им скорби на земле, чтобы в скорбях душа научилась смирению и преданности воли Божией и обрела душа в боли покой». «У меня болит голова 40 лет, и я терплю, знаю, болезнь, она дана мне: да не превозношусь» (письма к Надежде Соболевой).

Категорический императив Канта или безусловное соблюдение Закона Божьего

Так повелось, что в этике у Иммануила Канта есть своего рода монополия на формулирование главного закона морали: «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла иметь силу всеобщего законодательства» / «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству». Однако в православии данный высший принцип нравственности был известен и осмыслен теоретически задолго до Канта. В частности, у преподобного Силуана Афонского требование безусловного соблюдения Закона Божьего как основы поведения человека может быть рассмотрено как своего рода православный категорический императив.

Диалектика добра и зла

Размышления о добре и зле – краеугольный камень любой этической концепции. Мысли старца Силуана относительно диалектики добра и зла заслуживают особого внимания. По его мнению, в абсолютном значении существует только добро и суть его – Бог. «Зло, не будучи самосущным бытием, а лишь противлением свободной твари начальному Бытию – Богу, не может быть абсолютным, и потому зло в «чистом» виде – не существует, и не может существовать. Всякое зло, совершаемое свободными тварями, по необходимости паразитарно живёт на теле добра, ему необходимо найти себе «оправдание», предстать облечённым в одежду добра, и нередко высшего добра», – такова точка зрения святого о добре и зле, изложенная в его житие. Данное понимание содержания понятий «добро» и «зло» отнюдь не новое, оно является классическим вариантом решения проблемы теодицеи.

Абсолютное добро существует только в Боге, в то время, как в человеке абсолютное добро не достижимо по причине несовершенства последнего. Именно поэтому грань между добром и злом в земном мире трудноразличима. «Старец считал, что зло всегда действует «обманом», прикрываясь добром, но добро для своего осуществления не нуждается в содействии зла… Добро злыми средствами не достигается, и цель не оправдывает средств. «Добро, недобро сделанное, – не есть добро»… Если нередко побеждает добро и своим явлением исправляет зло, то неправильно думать, что к этому добру привело зло, что добро явилось результатом зла. Это невозможно» (житие преподобного Силуана Афонского).

Послушание

Надо отметить, что послушание как одно из проявлений нравственности человека в светской этике недооценено должным образом. В то время, как в православной этике эта добродетель является базовым основанием внутреннего мира человека. Как отмечает Архимандрит Софроний (Сахаров), Старец Силуан не был ни учеником, ни учителем в прямом смысле этих слов, однако проявлял добродетель послушания через постоянное пребывание в храме на богослужениях, чтение слова Божьего, строгое соблюдение положенных постов, послушание игумену, духовнику и старшему по работе. «Зная, что первая мысль, которая рождается в душе после молитвы, есть указание свыше, он ловил «первое слово» духовника, его «первый намёк», и дальше не вёл своей беседы. В этом мудрость и тайна истинного послушания, цель которого познание и исполнение воли Божией, а не человеческой», – читаем мы в житие преподобного Силуана Афонского.

Действительно, в добродетели послушания скрыт особый морально-нравственный посыл, позволяющий обеспечить практическую реализацию качеств добра, кротости, милосердия, сострадания, гуманности, уважения к другому. Послушание выражается в отсутствии возражений и сопротивления как во внешних формах проявлений личности, так и во внутренних (в помыслах). Исток истинного послушания – глубинное осознание своего несовершенства. Именно поэтому послушание нельзя воспринимать как антитезу свободы, поскольку принятие собственного несовершенства есть прямой путь к послушанию, что, в свою очередь, рождает сознательный отказ от зла, то есть внутреннюю свободу личности.

Понимание свободы

В житие преподобного Силуана Афонского мы находим чёткое понимание смысла свободы: «Господи, люди забыли Тебя, творца их, и ищут свободы своей, не разумея, что Ты милостив, и любишь кающихся грешников, и даёшь им Свою благодать Святого Духа»; «Люди ищут свободы «своей», т.е. вне Бога, вне истинной жизни, там, где её нет и быть не может, где «тьма кромешная», ибо свобода только там, где нет смерти, где подлинное вечное бытие, т.е. в Боге». Именно отсутствие крайних форм понимания свободы (с одной стороны, как вседозволенность, волюнтаризм, с другой стороны, как фатализм) рождает этический смысл этого понятия. Истинная свобода бывает только в заданных моральным законом границах.

Понимание справедливости

Преподобный Силуан Афонский весьма сдержанно относится к такому фундаментальному понятию этики, как «справедливость», считая его в большей степени юридической категорией, нежели этической. Светской справедливости старец противопоставляет христианскую любовь: «О Боге нельзя сказать, что он несправедлив, т.е. что в Нём есть неправда, но нельзя и говорить, что Он справедлив так, как мы понимаем справедливость» (житие преподобного Силуана Афонского).

<< На главную

Величие личности и значение идей Силуана Афонского привлекают внимание людей разных поколений. Образ преподобного изображается художниками. В настоящее время существует множество иконописных изображений этого святого.

Самая ранняя икона написана Леонидом Успенским, русским иконописцем и теоретиком иконы. Он жил в эмиграции в Париже. Икона была написана еще до канонизации Силуана Афонского в конце 50-х – начале 60-х гг[1]. В настоящее время этот образ находится в Свято-Иоанно-Предтеченском монастыре в Эссексе.

Икона Л. Успенского
(http://silouan.narod.ru/icons1.htm)

В конце 1980-х гг. икону с изображением Силуана Афонского создал  архимандрит Софроний (Сахаров). Художник Сергей Сахаров (будущий архимандрит Софроний) приехал в русский Пантелеимоновый монастырь на Афон. Там он в 1930 г. познакомился со старцем Силуаном[2], который стал его духовником. Позже архимандрит Софроний напишет книгу «Старец Силуан». Что касается иконы, то она была создана к канонизации Силуана Афонского. Важно, что художник лично знал этого человека и стремился сохранить характерные его черты.

Иеромонах Софроний писал о внешности Силуана: «Лицо и голова очень гармонических пропорций. Красивый, округлый умеренный лоб, чуть больший длины носа. Нижняя челюсть крепкая, волевая, но без чувственности и жестокости. Глаза темные, небольшие; взгляд спокойный, мягкий, по временам проницательно-пристальный; часто усталый от многого бдения и слез. Борода большая, густая, несколько с проседью. Брови густые, несросшиеся, низкие, прямые, как у мыслящих людей. Волосы на голове темные, до старости умеренно густые. Его несколько раз фотографировали, но всегда он выходил неудачно. Крепкие, мужественные черты его лица выходили сухими, жесткими, грубыми, тогда как в жизни он производил впечатление, скорее, приятное своим мирным и благодушным лицом, которое от малого сна и многого поста и умиления часто бывало бледным, мягким, совсем не суровым[3]». В иконе художник прекрасно передает это впечатление.

Фотография Силуана Афонского
(http://uznavay.pro/arhimandrit-sofronij-saharov-hudozhnik-kotoryj-stal-svyatym/)

Икона архимандрита Софрония
(http://silouan.narod.ru/icons1.htm)

Композиции представленных ранее икон несколько похожи. В них показан святой, обращающийся с молитвой к Иисусу Христу. В левой руке преподобный держит свиток, на котором помещаются слова его писания. Слева в небесной сфере изображен Христос, благословляющий Силуана Афонского. Эта композиция закрепилась и в дальнейшем появляется много икон, основу которых она составляет.

http://silouan.narod.ru/icons1.htm

http://silouan.narod.ru/icons1.htm

Архимандрит Софроний (Сахаров) написал к канонизации Силуана Афонского также икону с фронтальным изображением фигуры. К этой композиции нередко обращаются и другие художники.

Икона архимандрита Софрония
(http://silouan.narod.ru/icons1.htm)

На иконах встречается также изображение фигуры святого в рост. Например, житийная икона, написанная Александром Вабищевичем.

Образ Силуана Афонского создается не только иконописцами, но и художниками живописцами, графиками. Одну из своих работ посвящает этому святому  современная художница Елена Черкасова. Придя к вере, она начинает изучать церковную литературу, службу. После длительного перерыва возвращается к живописи. Она пишет произведения на христианские темы, сюжеты из Нового и Ветхого Завета. В произведениях художница не подражает иконописи. Ее живописный язык отражает воздействие искусства примитива[4].

В картине «Преподобный Силуан Афонский» автор строит композицию на основе сочетания больших цветовых пятен, в данном случае важную роль играет силуэт. На темном фоне выделяется цветом изображение лица и рук.

Елена Черкасова.
Преподобный Силуан Афонский.
2000. Холст, масло

_________________________________

[1] А. Гуревич https://afonit.info/biblioteka/nasledie-russkogo-monastyrya/ikonografiya-prepodobnogo-siluana-afonskogo-vtoraya-chast-dva-obraza

[2] https://lib.pravmir.ru/library/author/284

[3]  Схиархимандрит Софроний (Сахаров). Старец Силуан Афонский. – https://azbyka.ru/otechnik/Sofronij_Saharov/starets-siluan-afonskij/1_3

[4] Мейланд В. И творчество и чудотворство // Наше Наследие. – № 79-80, 2006 // http://nasledie-rus.ru/podshivka/7936.php